Что читаем?

[Kirs]

Читали что-тто из этой подборки?!
https://www.litres.ru/kollekcii-knig/sa ... 2021-godu/

[alx]

Kirs, Где бесплатно это скачать ?

[Lagunkel]

ВЫПИСКИ ИЗ ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИ

Его старое меднокожее величество фараон Насадилнакол I вяло придвинул к себе чашечку с сиротскими слезами и поболтал ложечкой. Он только что встал. Он еще не проснулся. Но уже хотел завтракать. И тут с далекого пыльного юга примчались паршивые хетты на своих паршивых колесницах. Это были не те хетты, которые гладят по головкам детей, а те самые, которые едят их живьем и делают чучела из собственных матерей. Это были весьма многочисленные хетты с прямыми мечами и кривыми усмешками, они как один носили трофейные ассирийские бороды и громко матерились.

— Эй, прыщавый! — крикнули хетты фараону. — Вынеси-ка нам денег на всю братву! И курить! И баб! И маленьких вкусных детей! И музыку! И ключи от сада с павлинами!

«Собаки! — подумал фараон. — Грязные хеттские собаки!» Затем улыбнулся, раскрыл объятья и неуклюжим старческим галопом побежал к гостям.

— Сей момент, господа! — услышал он собственный клекот. — Сей момент усё будет! Прикажете покамест развлечь вас танцем?

— Пляши! — согласились хетты, доставая из сумок деревянные ложки, глиняные тарелки и вставные зубы.

Оскальзываясь на свежем конском помете, фараон пошел вприсядку. Он был мудр и живуч, этот старый парень из династии Осеменидов. Он знал цену войне и мирным деньгам, он хотел жить и совсем не хотел тужить.

— Какого же ты хрена делаешь, дурень? — тихо спросил его голос из-за колонны.

Фараон не обернулся. Он продолжал плясать и улыбаться нежданным гостям, сохраняя жизнь себе и своим подданным, которые копошились на кухне и в казне, готовя дань и завтрак агрессорам, которые, тренируясь, разевали рты и махали в воздухе ложками, которые были так же чисты, как кусок ветоши на помойке.

— Мудак! — тихо сказал голос из-за колонны. — Звание позоришь. Хоть бы в партизаны ушел. Ты ж фараон, идиот!

— На хрен пошла! — бормотнул фараон и, оттянув на лице улыбку, прошелся колесиком.

Хетты с привязанными к бородам салфетками засмеялись. Фараонова совесть за колонной всхлипнула и утерлась. Ее голос опять был лишним. Ее одежды были в заплатках, а маленькое худое тельце едва дышало. Она не была любима своим хозяином.

Хеттам привели вымазанных кетчупом детей, налили в пилотки вина и роздали солонки. Хетты вытащили ножики, похлопали детей по попкам и посолили.

— Приятного аппетита, зёма! — обратились они друг к другу, макая детей в горчицу и поливая майонезом из седельных сумок. Дрожащие, но вышколенные дети испуганно улыбались. Хетты были невежественны и грубы, они не вымыли рук, не сняли с детей сандалики, не помолились перед едой и пахли одним огромным козлом. Их развешанные на кустах портянки воняли, как целое стадо.

Чавкая и плюясь костями, хетты съели весь завтрак до последнего ребеночка, сыто отрыгнули и запили вином. Фараон щелкнул пальцами, и из темной душистой спальни, толпясь, вывалило накрашенное бабьё из личной постельной гвардии венценосца.

— Уы-ы-ы!!! — радостно завопили хетты, выпрыгивая из кожаных штанов и кидаясь каждый сразу на двух.

— Чем богаты... — Фараонова рука, не дрогнув, описала приглашающую дугу. — Отдыхайте, гости дорогие!

Отдых был коротким и бурным. Вмиг растратившие свою молодость красавицы еще уползали, волоча ноги, в свои покои, когда главный хетт с расстегнутой на ширину плеч мотней подкрался к сгорбившемуся у колонны фараону и хлопнул его по спине крагой.

— Кия! Спасибо, батяня! Батальон тобой доволен!

Упавший фараон с благодарностью посмотрел на стукнувшую его крагу, улыбнулся ее владельцу и, не вставая, поклонился.

— Приезжайте еще. Мы здесь все будем очень рады...

Взметнув к облакам улегшуюся было пыль, хетты ускакали на восток, в Малую Азию, по короткой дороге, которую указала им фараонова прямая рука.

Сам же Насадилнакол I перевел наконец дыхание и, кряхтя, пошел по колоннаде к себе. По пути он взглянул на маленькое заплатанное существо с высохшими на личике потоками слез, ненадолго остановился и покачал головой:

— Дура... Сказано ведь: во дворец не ходи. В народе живи, с людьми. Дура... Плачет она... Давай-давай, плачь! То ли будет еще...

6takov

[Lagunkel]

С Днюхой Тебя, Сан Сергеич - НАШЕ ВСЁ !!!

"Любовь к Пушкину, как и любовь к наркому внутренних дел Ежову, является формой любви к товарищу Сталину."

(из приветственного доклада советского поэта, лауреата и орденоносца Николая Тихонова на торжественном заседании, посвященном празднованию (!) 100-летия со дня смерти Пушкина, 8 февраля 1937 года)



__________________________________________________________________________________________________

Венедикт Ерофеев
"Москва - Петушки"

Павлово-Посад - Назарьево

...И она принялась рассказывать, и чудовищен был стиль ее рассказа...
- Все с Пушкина и началось. К нам прислали комсорга Евтюшкина, он все щипался и читал стихи, а раз как-то ухватил меня за икры и спрашивает: "Мой чудный взгляд тебя томил?" - я говорю: "Ну, допустим, томил...", а он опять за икры: "В душе мой голос раздавался?" Тут он схватил меня в охапку и куда-то поволок. А когда уже выволок - я ходила все дни сама не своя, все твердила: "Пушкин - Евтюшкин - томил - раздавался". "Раздавался - томил - Евтюшкин - Пушкин". А потом опять: "Пушкин - Евтюшкин..."
- Ты ближе к делу, ближе к передним зубам, - оборвал ее черноусый.
- Сейчас, сейчас будут и зубы! Будут вам и зубы!.. Что же дальше?.. Да, с этого дня все шло так хорошо, целых полгода я с ним на сеновале бога гневила, все шло хорошо! А потом этот Пушкин опять все напортил!.. Я ведь как Жанна д'Арк. Та тоже - нет, чтобы коров пасти и жать хлеба - так она села на лошадь и поскакала в Орлеан, на свою попу приключений искать. Вот так и я - как немножко напьюсь, так сразу к нему подступаю: "А кто за тебя детишек будет воспитывать? Пушкин, что ли?" а он огрызается: "Да каких там еще детишек? Ведь детишек-то нет! Причем же тут Пушкин?" а я ему на это: "когда они будут, детишки, поздно будет Пушкина вспоминать!"
И так всякий раз - стоило мне немножко напиться.
- Кто за тебя, - говорю, - детишек?.. Пушкин, что ли?.. - а он - прямо весь бесится: "Уйди, Дарья, - кричит, - уйди! Перестань высекать огонь из души человека!" Я его ненавидела в эти минуты, так ненавидела, что в глазах у меня голова кружилась. А потом - все-таки ничего, опять любила, так любила, что по ночам просыпалась от этого...
И вот как-то однажды я уж совсем перепилась. Подлетаю к нему и ору: "Пушкин, что ли, за тебя детишек воспитывать будет? А? Пушкин?" он, как услышал о Пушкине, весь почернел и затрясся: "пей, напивайся, но Пушкина не трогай! Детишек не трогай! Пей все, пей мою кровь, но господа бога твоего не искушай!" а я в это время на больничном сидела, сотрясение мозгов и заворот кишок, а на юге в то время осень была, и я ему вот что тогда заорала: "Уходи от меня, душегуб, совсем от меня уходи! Обойдусь! Месяцок поблядую и под поезд брошусь! А потом пойду в монастырь и схиму приму! Ты придешь ко мне прощенья просить, а я выйду во всем черном, обаятельная такая, и тебе всю морду поцарапаю, собственным своим кукишем! Уходи!" а потом кричу: "ты хоть душу-то любишь во мне? Душу - любишь?" а он весь трясется и чернеет: "сердцем, - орет, - сердцем - да, сердцем люблю твою душу, но душою - нет, не люблю!"
И как-то дико, по-оперному рассмеялся, схватил меня, проломил мне череп и уехал во Владимир-на-Клязьме. Зачем уехал? К кому уехал? Мое недоумение разделила вся Европа. А бабушка моя, глухонемая, с печи мне говорит: "Вот видишь, как далеко зашла ты, Дашенька, в поисках своего "я"!"
Да! А через месяц он вернулся. А я в это время пьяная была в дым, я как увидела его, упала на стол, засмеялась, засучила ногами: "ага! - закричала. - умотал во Владимир-на-Клязьме! А кто за тебя детишек..." а он - не говоря ни слова - подошел, выбил мне четыре передних зуба и уехал в Ростов-на-Дону, по путевке комсомола... Дело к обмороку, милый. Налей-ка еще чуток...

[AVD]

всречаясь с ними Пушкин зажимал нос и кивал, а вонючие мужики ломали шапки и говорили "Это ничаво" .

так вроде?

[Lagunkel]

"Помню играли мы как-то на пляже в покер. Жара, компания молодежная. Девчонки разделись до топлесса.
Ну и значит сидит напротив меня соперница с третьим размером, и все пытается меня на блефе поймать
Раздали карты, игра началась. А она заглядывает внимательно в мои глаза, надеется прочитать - сильная ли у меня карта.
Ага, щаз ! Я то только на сиськи и пялюсь, а какая карта у меня на
руках - и сам не знаю..."

Аркадий Гайдар
"Голубая чашка её лифчика"

[Lagunkel]

Татьяна Толстая
НЕРАЗМЕННАЯ УБОИНА

Лев Толстой, царствие ему небесное, любил диетический стол номер 1а («супы протерто-слизистые, жидкие молочные каши из манной крупы или протертого риса, кисели и желе ягодные»). Жена его, Софья Андревна, напротив, налегала на стол номер 15 («полноценная, возможно более разнообразная диета; показана реконвалесцентам перед выпиской из стационара»).

И что же? А то, что за годы травоядения зеркало русской революции ослабло и, на наш взгляд, все хуже отражало современную русскую действительность. Какой-нибудь «Фальшивый купон» разве сравнится с «Анной Карениной»? Нет, не сравнится. Или взять «Войну и мир»: шедевр русской прозы создан в крепкую пору охоты на зайцев, супы же слизистые дали толчок «Филиппку». Опять-таки, стойкий реконвалесцент Соня переписала «Войну и мир» своими руками шесть раз, а «Филиппка» и переписывать не стала: нечего там переписывать.

Босой старик с годами все более упорствовал в столе номер 1а, но подсознание (которым он в ту глухую реакционную пору пренебрегал) играло с ним дурные шутки, очевидные только нам, живущим в постфрейдовскую эпоху. Вот хлебает он кисель и домочадцам того же желает, а сам пишет рассказец «Акула», где одноименная рыба почти-почти съедает мальчика. А Зигмунд учит нас, что сны — это исполнение желаний. Или: «Лев и собачка». Сюжет в том, что лев съел собачку, и нам, начитавшимся 3. Ф., до смешного понятно, что «лев» — это сам граф и есть, а «собачка» кодирует бифштекс с кровью. Читая далее, уже не удивляешься тому, что в очередном «детском» рассказике сдохла птичка, а на следующей странице собаки почти разорвали на части котенка, а уж когда доходишь до пустячка под названием «Девочка и грибы» — переложением «Анны Карениной» для детей-вегетарианцев (там, если помните, поезд чуть-чуть не задавил девочку, которая вздумала собирать рассыпавшиеся грибы на рельсах), — то все сходится, все становится ясным как день. Оставив, опять-таки, грибы по ведомству Зигмунда, с горьким смехом констатируем: несъеденная мясная пища (птички, собачки, девочки и мальчики) незримо мучила великого писателя земли русской и водила его пером.

Нездорово это.
Так что, памятуя о пагубности вегетарианства для творческого потенциала, я отправилась на Киевский рынок за убоиной.

В радужно-розовых мечтах мне представлялось, как я куплю ее, нарежу на кусочки, отобью каждый специальным инквизиторским молоточком, посолю-поперчу, обваляю в розмарине и шмяк на сковородку! Через должный срок мой творческий потенциал возрастет, и я напишу, скажем, повесть «Семейное счастье». Или, напротив, проверну убоину через мясорубку, потом туда же луку-чесноку, далее всем известно что, потом понятно как, и наконец сами догадываетесь куда, — и, глядишь, взойду на терцины. В крайнем случае на литературную переписку. Мало ли как оно повернется.

Бабенка, торговавшая свининой, тоже напомнила мне Льва Николаича, будучи совершенно в его вкусе (рассказ «Дьявол»): крепкая, здоровая, зубы, икры. И мясо, которым она торговала, было совершенно таким же: крепким и здоровым, свежим и розовым, как будто она отрубала лишние куски от самой себя, не становясь при этом меньше. Особенно мне приглянулся один монолит килограмма на три, не уведенный, к моему изумлению, из-под носа более проворными домохозяйками, а лежавший тут и меня дожидавшийся.

— На вас смотрит, — подтвердила баба.
Кусок смотрел на меня, а я на него. Я его и купила. То есть так мне казалось.

— Ай, какой кусочек! Получше вам заверну-закутаю, — пела баба сладким сельским голосом. Тут к ней подошли с двух сторон два хаджи-муратовца в национальных одеждах: пиджак поверх свитера, кепка — и громко и недовольно заговорили на многочисленных языках народов Закавказья. Баба ловко отругивалась на тех же языках, господа были крайне недовольны и шумели, размахивая руками, — претензии их были мне неясны. Возможно, — рассеянно размышляла я, — торговля свининой в публичном месте оскорбляет религиозные чувства этих достойных людей, и они ведут с бабой диспут на тему «в чем моя вера». В какой-то момент правоверные даже допустили оттирание бабы от прилавка, хватание ее за кострец, огузок и вырезку, а также заслонение, так что на краткий момент ее приятная взору тушка скрылась из виду. Но диспут кончился так же внезапно, как и вспыхнул, газават утих, я наконец получила свою дважды упакованную свинину и с чувством облегчения, объяснившегося впоследствии, унесла ее домой.

Собственно, чувство облегчения смутно мучило меня еще в метро, а также на прочих отрезках пути. Разъяснение пришло дома, когда развернув дважды упакованную, я обнаружила вместо трех килограммов — два, вместо свинины — говядину, вместо молодой — старую, вместо розовой — черную. В руках у меня лежала пожилая корова, плотная, как Тутанхамон, а неразменную свининку бригада интернациональных жуликов вернула на место.

Но я не жалуюсь и даже не ропщу. Вот к чему приводит отрыв от народных масс и добровольное затворничество в башне из слоновой кости.
Не написать мне эпопеи. Перехожу на рис. Прощай, читатель!

1999

[Lagunkel]

СКАЗКА О РЕТИВОМ НАЧАЛЬНИКЕ,
КАК ОН САМ СВОИМИ ДЕЙСТВИЯМИ В ИЗУМЛЕНИЕ БЫЛ ПРИВЕДЕН
М.Е. Салтыков - Щедрин

"Снова он собрал «мерзавцев» и говорит им:
— Сказывайте, мерзавцы, в чем, по вашему мнению, настоящий вред состоит?
И ответили ему «мерзавцы» единогласно:
— Дотоле, по нашему мнению, настоящего вреда не получится, доколе наша программа вся, во всех частях, выполнена не будет. А программа наша вот какова. Чтобы мы, мерзавцы, говорили, а прочие чтобы молчали. Чтобы наши, мерзавцев, затеи и предложения принимались немедленно, а прочих желания чтобы оставлялись без рассмотрения. Чтоб нам, мерзавцам, жить было повадно, а прочим всем чтоб ни дна, ни покрышки не было. Чтобы нас, мерзавцев, содержали в холе и в неженье, а прочих всех — в кандалах. Чтобы нами, мерзавцами, сделанный вред за пользу считался, а прочими всеми, если бы и польза была принесена, то таковая за вред бы считалась. Чтобы об нас, об мерзавцах, никто слова сказать не смел, а мы, мерзавцы, о ком вздумаем, что хотим, то и лаем! Вот коли все это неукоснительно выполнится, тогда и вред настоящий получится.
Выслушал он эти мерзавцевы речи, и хоть очень наглость ихняя ему не по нраву пришлась, однако видит, что люди на правой стезе стоят, — делать нечего, согласился.
— Ладно, — говорит, — принимаю вашу программу, господа мерзавцы. Думаю, что вред от нее будет изрядный, но достаточный ли, чтоб вверенный край от него процвел, — это еще бабушка надвое сказала!"

_{полный вариант сказки по ссылке -} https://emulgator-neo.livejournal.com/4637.html

[Lagunkel]

25 июня был день рождения Джорджа Оруэлла

"Они рождаются, растут в грязи, в двенадцать лет начинают работать, переживают короткий период физического расцвета и сексуальности, в двадцать лет женятся, в тридцать уже немолоды, к шестидесяти обычно умирают. Тяжёлый физический труд, заботы о доме и детях, мелкие свары с соседями, кино, футбол, пиво и, главное, азартные игры - вот и всё, что вмещается в их кругозор. Управлять ими несложно. Среди них всегда вращаются агенты полиции мыслей - выявляют и устраняют тех, кто мог бы стать опасным; но приобщить их к партийной идеологии не стремятся. Считается нежелательным, чтобы пролы испытывали большой интерес к политике. От них требуется лишь примитивный патриотизм - чтобы взывать к нему, когда идёт речь об удлинении рабочего дня или о сокращении пайков. А если и овладевает ими недовольство - такое тоже бывало, - это недовольство ни к чему не ведёт, ибо из-за отсутствия общих идей обращено оно только против мелких конкретных неприятностей"

[Lagunkel]

"У моего дяди были ребятишки от некой Людмилы Ефимовны. Мой дядя с этой женщиной развелся. Платил алименты. Как-то он зашел навестить детей. А Людмила Ефимовна вышла на кухню. И вдруг мой дядя неожиданно пукнул. Дети стали громко хохотать. Людмила Ефимовна вернулась из кухни и говорит:
- Все-таки детям нужен отец. Как чудно они играют, шутят, смеются!"

Сергей Довлатов «Соло на ундервуде»

[Lagunkel]

На остановке
"…из набитого автобуса, вцепившись друг в другу в волосья, выпали две женщины. Что именно они не поделили в автобусном чреве, никто уже не узнает. Молча и страстно они мутузили друг дружку, а третья скакала вокруг, вскрикивая:
— Девочки, перестаньте! Девочки, перестаньте!
Наконец одна из «девочек», крепко под сорок, прервав выяснялово, сказала ей (дословно):
— Лаура, блдь, ну ты-то хоть не лезь, ебаный Христос!
Какая плотность культурного контекста, а? И какая музыка речи…"
В.Шендерович «Изюм из булки»

[alx]